Месяц: Октябрь 2019

опять потеплело, октябрь фордыбачит
пять дней холодало, теперь всё назад
народ заколачивал летние дачи
шёл дождь пару дней, шелестел листопад

погода, понятно, капризная дама
и может такой завернуть пируэт
придумать такую смешную программу
что просто до слёз обхохочется свет

природный процесс не бывает печальным
он просто идёт, не завися от нас
захочет торнадо и шторм шестибалльный
задует, затопит, пожарам предаст

а может, напротив, роскошное вёдро
прислать, удивляя людей и зверей
чтоб всё зазвучало мажорным аккордом
ласкающим ухо лесов и полей

одежду меняю, как прима в театре
за долгую жизнь накопил гардероб
могу как художник небрежный с Монмартра
могу как изысканный Лондонский сноб

природа, наверно, слегка перегрелась
весь август стояла такая жара
теперь лихорадит природное тело
лишь Время и Комос её доктора

а я, чтобы уравновесить погоду
то кофе хлебну, то кампари бокал
я эту давно разработал методу
надёжная очень, не раз применял

мне бы хотелось верить предсказаньям
приметам разным, картам, ворожбе
астрологам, шаманам и камланьям
и миражам, явившимся во сне

но, к сожалению, мне это не по силам
не впечатлителен, а может, глуповат
в калачный ряд нельзя с суконным рылом
да и по возрасту я антиквариат

я смысл ищу в трактатах философских
в поэзии и прозе мудрецов
в давнишних наставлениях отцовских
да в опыте своём в конце концов

но всё теперь уже почти излишне
я все свои ошибки совершил
и в выборе стези и в жизни личной
и даже в том, как с робостью грешил

я с бегом времени не собираюсь спорить
и врядли что-то сделал бы не так
всё заслужил, и радости, и горе
и жизнь загробную, увы, не в небесах

хотя я по рожденью православен
но и Богам не верю никаким
плохую память я страшусь оставить
даже у тех, кем был я нелюбим

я грешен и сейчас, к чему лукавить
и в женщинах, и в гордости собой
но, слава Богу, абсолютно не тщеславен
стихи пишу, жду девушку с косой

мне храмы нравятся, они лицо страны
барокко, готика, постройки Ренессанса
они хранят приметы старины
армянской, иудейской, праславянской

двадцать веков стоит нетленно Пантеон
звучит смешно, языческой постройки
как сказочный солдатик стойкий
индифферентный к веяньям времён

лет тысяча церквям в краю Поморском
веками строят храмы испокон
вступая с силой зла в противоборство
увидел крест, знаменье и поклон

соборы древние природа не щадит
ветрами и дождями разрушает
но суть лишь в том, что Боги их ветшают
и больше всех им человек вредит

приходят Боги новые, задвинув вглубь старьё
плодится паства, вырастают храмы
я красоте их удивляться не устану
быть может, мы хоть это сбережём

и вовсе не беда, что я афей
пусть кто-то верит в Бога, я в Работу верю
и не завидую успешности ничьей
с опаской отношусь к вождям и их химерам
и поклоняюсь красоте церквей

на диком пляже, спрятанном в утёсах
безлюдном даже в летний полдень знойный
кораблик вдалеке да пара альбатросов
да я с девчонкой золотисто-стройной

она смеялась надо мной, играя
пытаясь превратить меня в скульптуру
такая молодая и нагая
под стать резцу Клоделя и Сидура

волна морская пенилась, споткнувшись
на валунах, видавших динозавров
она надела вишенки на уши
а я за поцелуй их съел на завтрак

придумали, как сделать душ солёный
сквозь бабушкину дырчатую шляпу
попрыгали на гальке раскалённой
в тень забрались и вспомнили Приапа

уснули, убаюканные морем
в расщелине под дремлющим утёсом
бывало много и нагих, и босых
и много романтических историй

спустя полвека на заветном пляже
я увидал таких на нас похожих
таких же юных золотистокожих
таких же голых, и таких же несмышлёных
счастливых и безудержно влюблённых
расщелина естественно всё та же
утёс на страже, да и море то же

я не пишу стихов, я мысли излагаю
а рифмы ставлю, чтобы покороче
наверно, получается не очень
но, видит Бог, я, как могу, стараюсь

конечно, идеалом были б мысли
что каждому на свете интересны
как сказки Пушкина и фронтовые песни
Шекспировский сонет или Вертинский

меня тут девушка учёная спросила
зачем же пишете, коль знаете, что плохо
на что-то умное потратили бы силы
Белинский в юбке, миленькая кроха

есть парадоксы в логике отменной
простая мысль, на первый взгляд простая
у нас в домах не повара Мишлена
но мы домашнее предпочитаем

есть истины, что истинными были
вы поразмыслив, их легко найдёте
чтобы летать, необходимы крылья
осталось их найти у вертолёта

я не пытаюсь убедить зоилов
я понял сам, надеюсь, вы поймёте
талантливость есть движущая сила
но мастерство есть главное в работе

я в музыке не знаю ни черта
учился мало, в этом вся причина
так и остался дурнем-дурачиной
учиться поздно, тут нужны года

Рахманинов, Стравинский, Дебюсси
я слушал на «Культуре» музыкантов
какое средоточие талантов
я горд — всегда так было на Руси

многоэтнический народ Страны Великой
талантливый снимает урожай
любых кровей, обычаев, религий
и Спиваков, и Гергиев, Мацуев и Эшпай

есть всё, конечно, и попса, и заумь
есть Пахмутова, Бог её храни
Антонов есть, Газманов, Розенбаум
такими разными любимые людьми

хоть дилетантские сужденья неуместны
но не сказать об этом не могу
как вырос класс несимфонических оркестров
хоть не раскрученных, хоть тех, что на слуху

какие дети у Мацуева в команде
он с ними мир по кругу обошёл
ни денег для, учебной пользы ради
чтобы играть привыкли хорошо

труд музыканта требует таланта
как всякий общечеловечий труд
среди талантов искры диамантов
их имя — гении, где Бог — они вокруг

как дреаний Соломон
мой дед был мудр и царствен
он по ночам тайком
глотал свои лекарства

был нравственно брезглив
о псевдопуританах
с усмешкой говорил
грешить устали рано

и сплетен не терпел
интимности публичной
считал, что есть предел
этнический обычай

он не был просто добр
наивен и доверчив
он не боялся кобр
но опасался женщин

когда хватало сил
он помогал, но тихо
на дух не выносил
рекламную шумиху

смеялся над лото
какие доброхоты
твой выигрыш только то
что потом заработал

пуская в дом людей
сперва кормил обедом
сначала обогрей
а уж потом беседуй

теперь уж деда нет
лишь камень на погосте
я здесь с десяток лет
бываю редким гостем

но в памяти храню
словечки и улыбку
и вместе с ним браню
себя, свои ошибки

волшебник ночью шёл в лесу дремучем
лесные звери ластилипсь к нему
продравшись сквозь листву резвился лунный лучик
но было ему скучно одному

сова глазела, ухал старый филин
ноктюрн в болоте выводила выпь
две выдры полусонных рыб ловили
спал дятел в толстых ветках старых лип
и пробуя на деле свои силы
сквозь мшанник пробирался белый гриб

волшебник пожелал всем доброй ночи
сказал — спасибо — за полученный ответ
и к самому глухому из урочищ
пошёл, призвав на помощь лунный свет

там девочка тоскою заболела
намедни схоронивши свою мать
печаль и грусть — волшебниково дело
и он спешил, чтобы её прогнать

как жаль, что мне волшебник не послужит
я никогда и не болел тоской
он как мудрец, как прорицатель нужен
потолковать о вечности людской

о том, зачем мне не дал Бог таланта
вернее дал, а рассказать забыл
я не о Пушкине, Вергилии и Данте
языковедом я б отличным был

но дело прошлое, со временем не спорят
к тому же, я не верю в волшебство
но буду рад, коли кого спасёт от горя
я верю только в труд и мастерство

ну, может быть, ещё в добро и дружбу
в простую человеческую честь
коль есть они, волшебник и не нужен
в морях, горах, лесах полно чудес

ты мне не нравишься, но я тебя люблю
хоть это и звучит довольно странно
я за тобой бреду как стадо за бараном
или солдат в строю за капитаном
но что поделать, я тебя люблю

я знаю, ты ведёшь меня к беде
я даже Господу вопросы задавала
мне Бог сказал — не доверяй судьбе
любовь должна иметь духовное начало

ты путаешь слова, не ведаешь любви
влечения к самцу для жизни мало
послушай голос сердца — подожди…
но я в себе копаться подустала
и я служу тебе как королю
куда деваться, я тебя люблю

я знаю будет страшно мне, когда
ты отстранишь меня от службы королевской
мне будет, горько, тошно, стыдно, мерзко
всем в мире больно, коль пришла беда
но нет беды, и я на всё плюю
таков мой крест, ведь я тебя люблю

нас было трое, спасшихся с корветa
всех остальных волна сгубила сразу
а нас Господь сберёг на белом свете
поскольку мы не слушали приказов

все ринулись в спасательные шлюпки
а мы без всякой видимой причины
скакнули за борт с капитанской рубки
и нас как щепки унесло пучиной

ещё не всё, один слетел с катушек
хотя уже нас к берегу прибило
ему почудился гром корабельных пушек
и он поплыл искать свою могилу

с другим мы обретались суток трое
ища приют и изучая остров
он бледен был и очень неспокоен
и ночью помер, от инфаркта просто

я схоронил его как моряков хоронят
ну, в общем не обычных, а пиратов
тяжёлый камень и отправил в море
в котором мы и родились когда-то

ел всё подряд, чтобы наполнить пузо
и собирал, что вынесло на берег
вот так и стал я Робинзоном Крузо
на тихом островке вблизи Америк

прекрасно было жить в средневековье
ты мог быть и пиратом и Колумбом
вагантом, членом рыцарского клуба
ни ДНК тебе, ни группы крови
ни сплетен безнаказанных в ю тьюбе

век двадцать первый — равенство и братство
дворянство — бесполезная условность
единственная значимость — богатство
и от людей прикрытая греховность

следят повсюду, в Арктике, в Анголе
со спутников, что мимо пролетали
где б ни был ты, одетый или голый
коль гаджет есть, считай тебя достали

и Робинзоном стать я мог едва ли
на сутки пятые военный вертолётик
сыскал меня на бреющем полёте
ну, и меня служивые забрали

так кончилась моя Робинзонада
потом у прокуроров суток двое
моя жена была совсем не рада
похоже, что хотела быть вдовою

на месяц отпуск, деньги на поправку
два интервью каким-то там каналам
потом комиссия, матрикулы и справки
я снова в море, робинзон в анналах