ХОЧУ

нас слово звучащее радовать может
в нём смысл человечий, а, может быть, Божий
послушай чуть-чуть, не спеши, не дыши
в тиши шелестят и шуршат камыши…

ну, что поделать, я хочу писать стихи
хорошие, плохие, всё равно
я вспомню, что придумано давно
и разыщу свой старый мастихин

виденья, облачённые в слова
не хуже оживающих скульптур
и сказочная Золушка жива
и Буратино, и Пьеро, и Трубадур

да, Галатею оживил Пигмалион
а Спящую царевну поцелуй
а мне пускай поможет Геликон
источниками сладкозвучных струй

не нужен мне высокий сан творца
мне титул — подмастерье — в самый раз
последую совету мудреца
и вымощу дорогу на Парнас

Эвтерпа, Каллиопа и Эрато
я полагаю, будут труженику рады
отрину я сомнений суету
и из бессмертников венок себе сплету

коль голос есть и можешь петь, то пой
а можешь рассмешить, то рассмеши
а если слышишь рифмы расскажи
пусть их услышит кто-нибудь с тобой

под песенку известную

есть женщины коварные
есть, как хохлушки гарные
есть как ноябрь ненастные
а есть как майский день

есть добрые и сильные
а есть витринно-стильные
как куклы пенопластные
с мозгами набекрень

мне нравятся обычные
с пакетами привычными
всегда домой спешащие
чтоб холить и кормить

их не сманить одёжками
колечками и брошками
такие настоящие
нельзя их не любить

есть бабушки сидящие
на лавочках смотрящими
есть бабушки любимые
растящие внучат

их не заменят нянечки
смартфонами звенящие
ни ясли, ни мейнстримами
набитый детский сад

есть женщины желанные
есть женщины жеманные
есть женщины стервозные
есть господи прости

любовницы опасные
холодные и страстные
характером несносные
но лучше не найти

Утро, солнце, дождь, ноябрь

прозрачное небо холодного утра
в низинах чуть-чуть серебрится земля
шиповник покрыт ледяным перламутром
деревья разделись — конец ноября

на юге зима наступает попозже
а снег настоящий пойдёт в декабре
я в прошлом году возвратился из Польши
в сочельник, в метель, намело во дворе

ну, это потом, а назавтра, быть может
затянется небо и дождь занудит
неласковостью разгоняя прохожих
и краски смывая с рекламных эгид

в такую погоду надёжное средство
горячий портвейн и кусок пирога
и может быть, милое чьё-то соседство
и джаз настоящий, и вся недолга

а если уж ты, как поэт, одинокий
то в плед завернись, и в любимый диван
глядишь, и придумаешь нужные строки
где слёзы и дождь как коктейль — пополам

НАОБОРОТ

хоть видит око, да вот зуб неймёт
хоть близок локоть, только не укусишь
я года три ухаживал за Люсей
а вышло всё совсем наоборот

что сделаешь, ну, просто, не любим
надеешься, рассказываешь, просишь
потом весною наступает осень
и под венец она идёт с другим

переболеешь, новые любови
в награду обязательно придут
на люсины чуть-чуть похожи брови
немножко сзади, и немножко тут

уже не больно, всё давно забылось
вот дети, вот жена, а вот и ты
лишь где-то глубоко обида затаилась
по поводу несбывшейся мечты

у Люси всё в порядке, тоже дети
вот только стала чаще вспоминать
как ты ухаживал, как долго ждал ответа
любил, жалел и не тянул в кровать

и ей становится невыносимо грустно
была бы повзрослей, ласкала б мужика
быть женщиной, как не крути, искусство
среди предметов школьных нет пока

ДЮБОВЬ К ЛЮДЯМ

хоть по природе я не мизантроп
но к людям отношусь с большой опаской
стараюсь быть спокойным и бесстрастным
из милосердия и не обидеть чтоб

завидую таланту доброты
он, к сожалению, бывает крайне редким
как бриллиант особой чистоты
но я встречал Божестве6ную метку

о женщины, сулящие любовь
меня к ним тянет естество мужское
но если дьявол душу их откроет
то в жилах хилых застывает кровь

я и к своим изъянам нетерпим
я не могу общаться с дураками
бесчестья не терплю, хоть и не дворянин
и презираю очарованных деньгами

ещё я к лицемерию брезглив
к политкорректным псевдопуританам
готовых заменить презерватив
приспособлением для гендерной охраны

к ворью, мздоимцам, просто ловкачам
ко всем, кто жить своим трудом не хочет
к доносчикам, что в зависти стучат
ко всем мерзавцам очным и заочным

быть может, я пока не мизантроп
но осень подойдёт, и я созрею
конечно, если не сломаю шею
об чей-нибудь недружественный лоб

ОДЁЖКА

отец мой был в одежде прост
из двух я выбрал к погребенью лучший
костюм, чтоб ехать на погост
торжественный последний случай

а я, напротив, тщательный пижон
чтоб цвет, чтоб тон, чтоб все аксессуары
теперь, когда я бенадёжно старый
в шкафу костюмы, а в руке смартфон
чтобы писать стихи и мемуары

конечно, я по-прежнему слежу
чтоб в магазин явиться не со свалки
писал Макиавелли — я уму его служу
старея, помни, что нельзя быть жалким

пусть и сейчас встречают по уму
стихи читают — я пишу изрядно
в них многое — и что, и почему
мне хочется быть человечьим взглядом
как лазер, проникающим во тьму

из дюжины костюмов посложней
тот выбрать, что на капище уместен
ещё трудней найти слова для песен
хотя б с надгробье ростом апогей

перфекционизм

так хочется красивости изящной
и женщин холенных, изысканных речей
искрящихся как мудрости ручей
искусств, дарящих свет своих лучей
поэзии, как колокол звенящей
любви к прекрасному, как самоцвет горящей

быть может Бог все усмотря огрехи
учтя грехи, не так велик их счёт
подправит путь мышленья в человеке
расставит правильные нравственные вехи
оповестит об этом весь народ

а уж потом в уверенности вящей
нас выведет, как вывел Моисей
к разумной жизни, честной, настоящей
чтоб не было так стыдно за людей
пока ещё толпы прямоходящей

а может, это Богу не с руки…
и церкви и безбожники пытались
и крестоносцы и большевики
и те, кто верили в Богов других
и в Трансильвании и в Трансваале

теперь мы в космос собираемся летать
чтобы освоить новые планеты
не можем навести порядок и на этой
а в космосе устроим благодать

похоже, я уже не доживу
и не увижу неземного счастья
я лучше летом поживу в Крыму
чтоб с холенными бабами общаться

И МОЛОД И ВЛЮБЛЁН

а что, подумаешь влюбился
вы видели, как дивно хороша
а темперамент — яростная львица
стоящая на страже малыша

уж я молчу про мелочи девичьи
тугую грудь и безупречный стан
а взгляд как строгий пограничник
и не мечтай, не по тебе, болван

а я попробую, хотеть любви не вредно
а вдруг я повстречал свою судьбу
и что с того, что безлошадный, бедный
я молод, я здоров, всё одолеть смогу

выходит, настоящих женщин я не видел
красивых и манящих, это да
мне, главное, по дури не обидеть
и постараться ей служить всегда

ну, всё, ребята, видно отгулялся
и вечеринки эти, и пивбар
похоже, что я раньше не влюблялся
и вот случилось, счастлив, что пропал

столпотворенье

столпотворение — бродячие сюжеты
любовь, измена, кража и обман
убили не за то, судили не за это
не могут выяснить, кто Ева, кто Адам

уж я не говорю про донжуанов
про ревность и страдающих блудниц
про психологию Панурговых баранов
тщеславие и глупость без границ

ещё и толерантность в обиходе
и охи-вздохи псевдопуритан
Шекспир с Мольером всех учили вроде
и Библию читают, и Коран

прогресс прогрессом, колесо Фортуны
по-видимому, точно колесо
на месте крутится, а просвещенье втуне
а древние сюжеты налицо

давно б попередохли, но природа
чтоб как-то сохранился род людской
таланты рассыпает год от года
для жизни и духовной, и мирской
они справляются и с дурью, и с тоской
как в сфере сельской, так и городской
талантливость — спасение народов

ЛЕСНАЯ ПРОГУЛКА

легла на землю жёлтая листва
любимая подруга листопада
сосна могучая зелёная, нарядна
берёза примостившаяся рядом
как нотная страница — береста

лес гулкий, чуть простуженый, пустой
а я бреду в кирзовых сапожищах
меня нигде не ждут, никто не ищет…
могила с покосившимся крестом

конец юдоли посредине леса
я крест поправил, что-то пошептал
молиться мне безбожнику невместно
крещёный, правда, дальше зашагал

метнулся тенью по сосне бельчонок
птах крикнул, учинив переполох
похоже, ворон, абсолютно чёрный
а я проголодался и продрог

верста примерно до лесной заимки
там есть очаг, согреюсь и поем
приму для вдохновенья четвертинку
примусь за написание поэм

места глухие, древний лес-заказник
лишь я да осень бродим по листве
мне друг сказал — весьма своеобразно
а я ему — всё лучше, чем в Москве