РАВНИНА

унылая осенняя равнина
бескрайний серый саван — небеса
и одинокий путник с палкой длинной
лица не видно, лишь одни глаза

идёт сутулясь, грязь ногами месит
на шее как вериги блёклый шарф
как долго он в пути — неделю, месяц
и кто он — Вечный Жид или монах

какая цель влечёт вперёд скитальца
какие Боги силы придают
и нужно ли кому-то, чтоб добрался
или в земле сырой найдёт приют

а дождь идёт уже вторые сутки
вода повсюду в небе, на земле
свет кажется сырым и хрупким
как помутневшее стекло в окне

нас разум вовлекает в испытанья
порой непостижимые уму
мы гибнем без войны на поле брани
неведомо зачем и почему

дождливая осенняя картина
как призрак путник в пелене исчез
безлюдную иззябшую равнину
укутал саван, сброшенный с небес
каким-то дебоширом — исполином

ИЗЫСК

изысканность, изящность, элегантность
и простота, и чувство красоты
слова — не эстетические мантры
а вкус, которым обладаешь ты

сложней всего до музыки добраться
народная впиталась с молоком
эстрадная для моды и оваций
а с классикой — я дурень дураком

считается, что Моцарт всем доступен
что под него цветы быстрей растут
ещё доступнее шаманский бубен
что делать, когда в опере поют

с балетом проще — смысл непонятен
но танцы нравятся — в движеньи красота
реальные поддержки, мнимые объятья
условность, в общем, как рояль в кустах

а вот Рахманинов, и Малер с Хиндемитом
хоть слышу музыку, но что и почему…
слежу, конечно, за мелодией и ритмом
но знаю точно, смысла не пойму

возможно, всюду, где не образован
ты чувствуешь себя совсем чужим
коль есть мозги, то прирастаешь новым
а коли нет, то мы с тобой скорбим

вот живопись с поэзией понятны
взглянул внимательно,внимательно прочёл
даже абстракцию, где световые пятна
воспринимаю очень хорошо

естественно, Малевич с Чернотою
мне не доступен вовсе и никак
попробовать, быть может, с перепоя
или, хлебнув в процессе, натощак

но это сингулярность, а искусство
должно нас повседневно окружать
приятно, если человек со вкусом
добро пожаловать, по-русски «исполать»

АЛЬБАТРОС

на фоне зарева над морем альбатросы
красавец полыхающий закат
я девушку поцеловал без спросу
и оплеуху получил, и очень рад

потом поцеловал, уже спросивши
молчание — чудесный агреман
я ей потом цитировал из Ницше
она смеялась, но не поняла

стемнело, на высоком перевале
маяк зажёгся новою звездой
нас с пляжа пограничники прогнали
хоть дома не было, но мы пошли домой

прекрасная пора, когда объятья
вам заменяют крышу и постель
ты как колосс, в душе вулканный кратер
ты словно Эрос, только русский — Лель

так и проходит время до рассвета
и снова зарево, и снова альбатрос
я, к сожалению, теперь служу поэтом
но зарево мне видеть довелось

ТРОПЫ

лежит полмира за моей спиной
непостижимый мир за небесами
полжизни за моею сединой
чтоб в нужный миг окончить путь земной
Господь присматривает за часами

влюбляюсь всё сильней в людской талант
он щедростью своею и работой
со мною делает неведомое что-то
но я ему признателен и рад

я знаю, что талантливый добрее
и если жадностью не заражён
то всё произрастёт, что он посеет
поля других талантливых имён

смотрю на музыкантов и поэтов
Гефестов и Дедалов молодых
на тех, кому плевать на толки света
кто опекает старых и больных
чтоб были все теплом любви согреты
мой Этнос древний зиждется на них

и пусть не любит нас Америка с Европой
и либерально-компрадорский фабрикат
вы рифму знаете, устойчивые тропы
их всех путеводителем снабдят

ГАМЛЕТ

она сказала, я про Гамлета слыхала
какой-то принц, который всех убил
мы целовались с ней на сеновале
шуршало сено, дождик моросил

я ей рассказывал про Блейка и Шекспира
что может лучше девушку развлечь
она смеясь сказала — простодыра
портки снимай и помоги мне лечь

а я запомнил только запах сена
всё остальное было как во сне
забыл, как звали, то ли Ира, то ли Лена
да и она забыла обо мне

что было здорово, я это помню точно
и что читал сонеты наизусть
и что от армии в тот год была отсрочка
и то, что женщин я по-прежнему боюсь

и то что им учёные рассказы
как правило, на сене не нужны
и что штаны снимать необходимо сразу
не дожидаясь объявления войны

и, чёрт возьми, как молодость прекрасна
хоть помнишь имя девушки, хоть нет
из памяти глубинной полиспастом
вытягиваю счастье давних лет

ГОРОСКОП

понятно, расставаться не хотели
но осень поздняя — и холодно, и дождь
мы были нищими, какие там отели
пустой чужой подъезд и дрожь

к тому же, я был робок и боялся
избранницу мужланством оскорбить
она смеялась после — чудик с Марса
а я своей стеснялся худобы

это потом я стал и дерзче, и смелее
и знаю всё про чувственность и секс
про зоны эрогенные на шее
и множество припрятанных чудес

но всё равно хочу оставить тайну
сближения воюющих начал
всегда всё начинается случайно
лишь позже понимаешь, что пропал

я знаю, феромоны — это повод
причины в одиночестве людском
глазах любимых в мире бестолковом
которым наплевать на гороскоп

ХЛОПОТЫ

день хлопотный какой-то получился
и вроде и не сделал ничего
но утомили неживые лица
и времени пустое мотовство

есть социум, его не переспоришь
жил бы в скиту, не ведал суеты
а так живу как сирота-заморыш
с тоской в душе и животом пустым

вслух прочитал и чуть не прослезился
и Короленко вспомнил и Мало
Марк Твен писал про нищего и принца
я помню, как читал, как за сердце брало

известно, что пустующее брюхо
не так страшно, как духа нищета
поборет голод хлебная краюха
сложнее с духом, разве что мечта

решительное действенное слово
а вот мечтатель этакий чудак
ну, как синоним слова «бестолковый»
не приспособленный к свершениям никак

вот честолюбцы, те к боям пригодны
у них мечта простая — влезть наверх
чтобы возвыситься над меленьким народом
но как у мотыльков недолог их успех

меня от честолюбия коробит
я верю только в гениев и труд
трудяг люблю и в смокингах и в робе
все прочие пускай к чертям идут

БДЕНИЯ

уставший мозг от полуночных бдений
подсовывает веру в чудеса
в реальность призраков и призрачных видений
то ведьмы прижимаются к коленям
то с храмовым потиром Валтасар

то я вдруг за обедом у Гонкуров
беседую с Флобером и Доде
то возлежу напротив Эпикура
степенно рассуждая о еде

то в книжку влез про Храброго Портняжку
смахнувшего ударом семерых
то как Айвенго бьюсь в доспехах тяжких
то как Бодлер пишу великий стих

то вдруг из очень-очень давней жизни
встречаю позабытую любовь
Фортуной унесённую капризной
в какой-то из заброшенных миров

потом истории каких-то путешествий
неведомые горы и моря
какие-то стихи, обрывки песен
как будто жизнь чужая, но моя

раздвоенная личность не новинка
Двуликий Янус — это не пустяк
ещё бы знать, какая половинка
следит за мною в царственных местах

беда и в том, что обе бесталанны
ну, впрочем, знать могу лишь про одну
а половинки три — наверно странно
похоже, что пора уже ко сну

об любви

в твою любовь я верить не хочу
ну, в интерес, признательность, пожалуй
но для любви признательности мало
ей нужно единение всех чувств

ты встретишь ещё адскую любовь
и врядли будет он её достоин
он будет издеваться над тобою
а ты лишь губы искусаешь в кровь

ты перестанешь быть сама собой
ты перестанешь для себя быть важной
не сможешь спать, забудешь про покой
и будешь ждать, когда пиликнет гаджет
в надежде, что зовёт к себе домой

ты будешь чудеса творить в постели
не потому, что куртизанкой родилась
а потому, что ты на самом деле
как женщина свою узнала страсть

но, слава Богу, это всё недолго
нельзя гореть в огне и не сгорать
коль замуж выйдешь, будет чувство долга
а нет, то будешь новой страсти ждать

как раз со мной ты в зале ожиданья
пока не утолила интерес
и я с тобой веду себя как странник
ведущий деву через тёмный лес

ИНАЯ ЖИЗНЬ

во всех религиях загробный мир устроен
согласно повелениям Богов
коль грешен — в Ад, там в кипятке отмоют
ну можно в Рай, но только без грехов

мне поп сказал — безгрешных не бывает
поэтому в Раю и пустота
я — грешник, и туда не попадаю
в Ад точно, в отдалённые места

там и простой народ, и те, кто в аксельбантах
как отлежатся после процедур
объединяются по нравам и талантам
интеллигенты как фанаты Данте
любители ведических культур
сообщество возвышенных натур
клуб знатных дураков и дур
там много всевозможных вариантов
так скажем, из костра на перекур

чтоб не было небесных перекосов
Всевышний в Рай радушно пригласил
всех тех, кто понапрасну не грешил
пигмеев, туарегов, эскимосов
ну, и, естественно, богатых кровососов
из тех, кто индульгенции купил

я безлошадный, мне не по карману
по росту я уж точно не пигмей
пожалуй, в Ад, в клуб старых графоманов
там рядом женский комплекс «Асмодей»

надеюсь я, что божьи эмиссары
внимательно прочтя моё досье
мне не назначат непосильной кары
не станут распинать на колесе

в чём виноват, за то страдать готов
помимо блуда нет за мной грехов