Месяц: Октябрь 2019

я уезжаю, бросив отчий дом
привычки, запахи и звуки
я много жизней прожил в нём
и вот дожился до раззлуки

с собой беру набор вещиц
жизнь без которых я не мыслю
и книг, на двести тыщ страниц
которые придут не быстро

ну, и одежду, я привык
к вещам от моды поотставшим
халат и старый дождевик
и сотни полторы рубашек

всем остальным я обрасту
как водится, на новом месте
быт — очень древний институт
нначну с покупки пары кресел

Австралия так далеко
что вряд ли кто ко мне приедет
пока освоятся соседи
а дальше всё уже легко

я дом купил по киносъёмке
ну, и, понятно, по цене
штат Квинсленд, розовые сопки
и лес приличный в стороне

машина, десять вёрст работа
зимою лето, на лето зима
гараж, пять комнат и бассейн у корта
и абсолютно новая страна

возможно позже я и заскучаю
Всевышний ведает, как долго должен жить
сейчас я в нетерпении не чаю
как жизнь прошедшую подальше отложить

ну, вот и всё, последние приветы
счета и телефонные звонки
я ухожу в декабрьское лето
и в жизнь другую, и чтоб стать другим

моя великая литература
сбежала от возвышенной любви
конечно, и сейчас бывает сдуру
но это редко, чаще за натуру
приходится выкладывать рубли

откроешь интернет-базар Багдадский
чего там и кого там только нет
и корпус содержанок залихватских
и армия шалав солдатских
и тех, кто за анал, кто за минет

уж я не говорю про однополых
про тех, кто любит групповой пикник
про тех, кто даже не окончил школу
а в половые мудрости проник

а толпища шакалов-проходимцев
использующих основной инстикт
как тут найти влюбившегося принца
и Золушек, не сбившихся с пути

я понимаю, половые игры
нельзя ни запретить, ни победить
но вы взгляните на слонов, на тигров
быть может по-звериному любить

не вспоминать Ромео и Джульетту
от них остался только суицид
ну про Отелло всё понятно свету
бугай здоровый, а умом рахит
у Дездемоны ведь могли быть дети
убил бы Яго — был бы местью сыт

несчастные и Лизы, и Франчески
всё это в прошлом, всё теперь не так
никто не ждёт гусар за занавеской
все девушки в кроссовках натощак
бегут по площадям и перелескам
чтоб появиться в офисных дверях

не в каждом уживается ирония
один в морали скрупулёзно строг
и если б прочитал Петрония
то непременно занемог и слёг

другой напротив слишком легковесен
и всё воспринимает как пустяк
ну, скажем, как слова эстрадных песен
она и он, любовь, но всё не так

ирония — подруга интеллекта
не анекдот, улыбка и намёк
он умного способен ранить крепко
а глупый от иронии далёк

интеллигентам Лихачёв известен
и на смешной вопрос, как ими стать
ответил ходокам липучей прессы
что без самоиронии невместно
в интеллигентское сообщество влезать

он подчеркнул — повышенное чувство
быть строгим в отношении себя
всё подвергать сомнениям, любя
иначе ни науки, ни искусства

в аллее, затянувшейся туманом
виднелся зыбкий женский силуэт
как на картине позднего Сезанна
за горизонтом прятался рассвет

мой взгляд сопровождал его эскортом
дорожка блёклорозовым лучом
мощённая толчёным кирпичом
как-будто вырвана из теннисного корта
или малинового праздничного торта

деревья проступают словно тени
каких-то фантастических существ
сбежавших поутру из сновидений
вдали церквушка, на церквушке крест

что за грехи погнали в рань такую
я — гость случайный — этого не знал
быть может, по любви душа тоскует
а может, по оставленным местам

я в церковь прихожу лишь как художник
увидеть купола и витражи
на верующих глянуть осторожно
свечу поставить на помин души

но рассвело, и таинство исчезло
дорожка красная среди зелёных крон
пью кофе, опоясываю чресла
прощаюсь с женщиной до будущих времён

печальным в жизни можно сделать всё
а секс естественный печалью не страдает
у матушки природы мысль простая
а вдруг коитус прибыль принесёт

а царь природы по природе грешник
о демографии он думает потом
стремится к наслаждению прилежно
как правило, взаимно и успешно
и не считает этот грех грехом

и сколько б о любви не расуждали
в виду имея гендерный процесс
все выдумки про принцев и принцесс
и Золушку, блиставшую на бале
без секса появились бы едва ли
природный бизнес — никаких чудес

я уж писал, что блуд святее пьянства
в нём дети стохастически родятся
про наркоманию вообще не говорю
что и ежу понятно и царю

у проституции синонимов полно
я без труда насобирал десяток
мужская, женская — один порядок
и совпадение по сути в остальном

профессия древнейшая бесспорно
природный стимул — основной инстинкт
не атавизм как аппендицит
и не академический реликт
а кто не верит, пусть посмотрит порно

беда лишь в том, что мы не только звери
нам вставили мыслительный процесс
который поразмыслив, с ветки слез
придумал дом, очаг, входные двери
и стал бороться за свободу и прогресс

чтоб Ойкумену сохранить на свете
и чтоб бороться было между кем
всенепременно требуются дети
как результат любых контактных схем

поэтому с профессией древнейшей
бороться не пытаются давно
борись и не борись — ей всё равно
поэтому я шлю привет нежнейший
гульным, гетерам, куртизанкам и особо гейшам

закончился сентябрь, и с рощами понятно
как время подойдёт, разденутся до ню
на зелени октябрь рисует охрой пятна
и травы усыпляет на корню

усыпана земля плодами под каштаном
вчера нашёл в сети, как печь их на огне
французы их едят, мы — нет, и это странно
быть может, и съедобные вполне

дождь с ночи обложной, сплошной, но не холодный
согреется в степи, а после уж ко мне
а я надел портки, отставшие от моды
и древний кардиган, чтоб пребывать в тепле

вчера мне позвонил далёкий мой приятель
стихи твои прочёл, не очень, но пиши
ты словно аспирант-поэтосоискатель
тем более, что пишешь для души

я знаю без него, что я не Баратынский
не Северянин, Фет или Бальмонт
мой критик — новосёл Иерусалимский
в поэзии, конечно, не архонт

он прав, конечно, но октябрь важнее
как хочется с туесом по грибы
где подберёзовик красавец пламенеет
и мухоморы как сигнальные столбы
с манишками на длинных белых шеях

а лес волшебный — сосны и дубы
берёзы целомудренно белеют
боровики нахмуривают лбы
лисички легкомысленно желтеют

вот подосиновик, вот грузди — ротозеи
лесной орех неторопливо зреет
от этой первозданной красоты
любой злодейстановится добрее

тут мысли тёмные становятся светлее
природа мудрая всех мудрецов мудрее

быть трудно сочинителем плохим
и мне как добровольному Сизифу
писать приходится нелепые стихи
хоть смысла мало, но уж точно в рифму

призванье есть, а вот таланта нет
с природой, как известно, не поспоришь
но это неприятность, а не горе
я трудолюбие беру себе в подспорье
глядишь, и получается куплет
какой ни есть, а всё-таки поэт

ремесленник не худшая стезя
по воле Бога гениев не много
без подмастерьев строить мир нельзя
он станет неухоженно убогим

наследие великих мастеров
ремесленник хранит в добротной раме
чтоб человеки будущих миров
реликвии смогли увидеть сами

наш этнос достижения хранит
фарфор китайский, порох и бумагу
Египетских величье пирамид
дух предков, заключё6ный в мегалит
сказания, былины, мифы, саги

уменье хлеб растить и выжимать вино
одежду делать изо льна и хлопка
любить, как любит русская и эфиопка
и помнить происшедшее давно

ну, вот и всё, пожалуй, написал
то, что хотел, и постарался в рифму
а завтра снова, как положено Сизифу
начну тащить наверх обломки скал