в мансарде на столе старинном
покрытым по краям резьбой
в хрустальной вазе георгины
мерцали строгой белизной
два стула в бархатной обивке
с девизом кратким и гербом
свет сквозь люнет струился зыбкий
и замирал под потолком
где во всю стену стеллажами
храним был целый книжный мир
в углу портрет в дубовой раме
там женщина и монастырь
правей бюро, два канделябра
прямое кресло и диван
два пледа, чтобы не озябнуть
компьютер мощный и орган
пожалуй, вот и вся обитель
осталось только рассказать
что женщина её хранитель
а я — мужчина-посетитель
мне велено сидеть и ждать
я этой женщине покорен
пленён, захвачен, покорён
не знаю, к счастью или к горю
попал в пленительный полон
она смеётся и ласкает
давая мне собой владеть
лишь телом, а душа немая
быть может, это моя смерть
никто не знает, как приходит
в каком обличии, когда
то ли красна и при народе
то ли бесславна и черна…
ну, слава Богу, объявилась
могу свихнуться от ума
дарует жизнь живую милость
грех не принять ее сполна